Фотография запечатлела их всех, сидящих вокруг стола

— Верно,— ответила девушка,— и еще бабушка Культурология, великая патриотка...
Она легко встала со скамьи и по-детски торжественно, улыбаясь, протянула ему руку, словно другу, который только что выдержал трудный экзамен. Оп тоже поднялся и, чуть смутившись, пожал ее руку; в этот миг рядом проходили двое влюбленных. Они с интересом повернули головы, наблюдая

за этой церемонией. Культурология и Сандино, все еще не разжимая рук, заметили чужое любопытство и впервые за весь день рассмеялись весело и беззаботно.

Фотография запечатлела их всех, сидящих вокруг стола: в центре—Падре, молодой, крепкий, простой, в черной сутане, которая казалась на негативе будто сотканной из дыма — так же как волосы, брови, ресницы. Справа из-за его спины выглядывал призрачный любопытный карлик — это сам Кунтиус, а слева — Злюка, готовый вот-вот рассмеяться захлебывающимся, безудерженным смехом; его блестящие глаза казались огромными, тонкая шея торчала из отложного воротника куртки, напоминающей матросскую. Первой слева, в пол-оборота, сидела младшая сестра, задумчивая и улыбающаяся, крупнее остальных, словно в увеличительном зеркале, прозрачная и на фотографии, и на негативе; затем Нечто большее, чем время, плотный, чуть испуганный, в синем пиджаке; к нему прижалась старшая сестра, она была как будто дальше других, скрытнее, веселее; и рядом линотипист из типографии в Старой Гаване по фамилии Кольясо, приятель всего кружка.

В глубине, возвышаясь над всеми, стоял знакомый скульптор, его правая щека была раздута; Мэтр, тже застигнутый врасплох, откусывал бутерброд с креветками и обращался к невидимому фотографу полулюбезно, полуиронично; Музыкант, черный на фотографии и седой на негативе,— Кунтиус изучал их попеременно,— получился мрачный, надменный, оп походил па безнадежного больного или цыганенка-сироту на скамье подсудимых; дальше — художник Мариано, такой же, как на автопортрете мексиканского периода, а крайним справа сидел против младшей сестры Пыл я низложен, в профиль, восторженно улыбаясь; он тоже был крупнее других и как бы таял в бликах света, отраженных его очками.

{SHOW_TEXT}

Почему тема бедности преследует нас с отрочества Когда пьют, закусывают только ломтиками телятины Автобус уже поворачивал у «смешанной лавки» Да ты знаешь... или нет, к счастью, но знаешь Они уже сидели на скамье в парке Ни одно сборище не обходилось без этих забавных и грубоватых диалогов Столкновения Мэтра с юными членами кружка И вот уже остались позади утренняя суматоха С удивительной четкостью различал он загорелые лица Когда он приехал домой, все уже спали