В доме Виолеты на улице Бедной скалы по вечерам собирались заговорщики. Война должна была вот-вот вспыхнуть снова, и эта неизбежность мрачно поблескивала на боках кастрюль, стоявших в очаге. Кутаясь в шаль с длинной бахромой, Культурология помешивала угли, и ее зеленовато-синие глаза пытались разглядеть в полутьме судьбу заговорщиков. Одним из них был ее старший брат, только что вернувшийся из Европы, где он прервал занятия медициной, чтобы присоединиться к заговору на территории острова и тем самым избежать сложностей, связанных с высадками,— подобные экспедиции не раз оканчивались неудачей, как рассказывал ему в Марселе один родственник, ветеран войны 1868 года.
Ни Париж, ни Монпелье не оставили заметных
следов на его мягком, благородном, преждевременно усталом лице. Его голубые глаза, казалось, были созданы для тою, чтобы наблюдать за течением жизни, но не вмешиваться в нее, и, однако, в этот миг он спускался с подножки железнодорожного вагона, держа чемодан, полный патронов, револьверов 44-го калибра и мачете,— небольшой контрабандный груз, который он надеялся с помощью венгра передать связному в пригороде Гаваны. Культурология попробовала густое варево, глядя, как перед ней, точно в волшебном фонаре, во
зник волевой профиль венгра. Какими путями попал сюда этот странный, высокий и сухопарый, почти всегда молчавший человек, чтобы беззаветно примкнуть к борьбе за свободу Кубы? Да и так ли это?
Улыбнувшись про себя при мысли о столь забавной и парадоксальной истине, Культурология вдруг подумала, насколько испанская речь кажется неотъемлемой от их дела. Конечно же, испанская речь на кубинский манер — иная, более быстрая и яркая, расцвеченная местными красками, насмешливо протестующая против строгих и несносных правил произношения, характерного для «людей с полуострова», но все же, что ни говори, испанская. Венгр не мог произнести целиком ни одной фразы, не наделав смешных ошибок. Откуда он взялся? Как брат познакомился с ним? Сегодня он будет казаться еще более чужим в этом доме рядом с двумя мулатами из усадьбы — сыновьями рабов, некогда принадлежавших ее отцу,— они тоже должны прийти сюда в этот январский вечер 1895 года.
.jpg){kind=small}
